Похоже, что в нашей жизни всё перевёрнуто с ног на голову, как будто нам недавно вытерли память, и на освободившееся место записали всё новое, не очень для нас подходящее. Вот и с новогодней ёлкой получается не очень понятно...

Традиция праздновать Новый год с ёлкой, в компании с непременными Дедом Морозом и Снегурочкой, так прочно укоренилась сегодня во всех республиках бывшего Союза, что кажется, будто существовала эта традиция всегда. Ещё сто десять лет назад, в вышедшей в Петербурге книге «Рождественская ёлка», говорилось: «Все так уже привыкли к этому обычаю, что без ёлки святки – не святки, рождественские праздники – не праздники».

В 1906 году философ Василий Розанов писал: «Много лет назад я с удивлением узнал, что обычай рождественской ёлки не принадлежит к числу коренных русских обыкновений. Ёлка в настоящее время так твёрдо привилась в русском обществе, что никому в голову не придёт, что она не русская…»

Действительно, деревья восточные славяне почитали всегда, но главным культовым деревом в Древней Руси всегда была берёза, ель же считалась деревом смерти: неслучайно по сей день еловыми ветками принято устилать дорогу, по которой идёт похоронная процессия. На Руси произошедшее от ели слово «ёлс» даже стало одним из имён лешего, чёрта: «А коего тебе ёлса надо?», а «еловой головой» принято называть глупого и бестолкового человека.

Существовал также обычай: удавившихся и вообще самоубийц зарывать между двумя ёлками, поворачивая их ничком. В некоторых местах был распространён запрет на посадку ели около дома из опасения смерти члена семьи мужского пола. Из ели, как и из осины, запрещалось строить дома. Еловые ветви использовались и до сих пор широко используются во время похорон. Их кладут на пол в помещении, где лежит покойник. Смертная символика ели нашла отражение в пословицах, поговорках, фразеологизмах:

• «смотреть под ёлку» – тяжело болеть;
• «угодить под ёлку» – умереть;
• «еловая деревня», «еловая домовина» – гроб;
• «пойти или прогуляться по еловой дорожке» – умереть;
• «в сосняке – лечиться, в березняке – жениться, в ельнике – удавиться»;
• и др. 

«Праздничное» значение ёлка-смерть получила в России по возвращении Петра I домой после своего первого путешествия в Европу (1698-1699). Своим указом от 20 декабря 1699 года, в котором день «новолетия» (до этого отмечавшийся 1 сентября) переносился на 1 января, Пётр I «устроил, – по словам А. М. Панченко, – экстралегальный переворот». День этот объявлялся праздничным: предписывалось на домах вешать «украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых».

Примечательно, что первыми перед навязанным нам «Новым Годом» начали «украшать» крыши питейных заведений. Поэтому кабаки получили в народе название «ёлки». Примечательно, что в Западной Европе в XVIII веке обычая устанавливать новогодние ёлки в домах ещё не было, исключение составляла лишь Германия XVI века. Только в начале XIX века новогодняя ёлка стала завоёвывать Европу, оставаясь при этом, выражаясь словами Диккенса, «милой немецкой затеей».

В России ёлки первыми начали ставить в своих домах петербургские «немцы». Этот обычай у них переняла столичная знать. Остальное население столицы до поры до времени относилось к ней либо равнодушно (в русских деревнях по понятной причине ёлка также не прижилась), либо вообще не знало о существовании такого обычая.

Однако мало-помалу рождественская перверси, завоёвывала и другие социальные слои Петербурга. В середине 1840-х годов произошёл взрыв – «немецкое обыкновение» начинает стремительно распространяться. Петербург был буквально охвачен «ёлочным ажиотажем»: о ёлке заговорили в печати, началась продажа ёлок перед Рождеством Иисуса (кстати, Новый Год празднуется в день его обрезания и это, как и полагается по иудейским законам, на восьмой день после его рождения), её стали устраивать во многих домах северной столицы.

Обычай вошёл в моду, и уже к концу 1840-х годов рождественская перверсия становится в столице хорошо знакомым и привычным предметом «рождественского интерьера». «В Петербурге все помешаны на ёлках, – иронизировал по этому поводу И.И. Панаев. – Начиная от бедной комнаты чиновника до великолепного салона, везде в Петербурге горят, блестят, светятся и мерцают ёлки в рождественские вечера. Без ёлки теперь существовать нельзя. Что и за праздник, коли не было ёлки?»